В Островце прошёл «круглый стол», посвящённый проблеме онкологии

Досужие журналисты прозвали «чумой столетия» СПИД. Для стран Африки это, может, и так. Но для Европы в целом и нашей страны в частности этот броский эпитет я бы присвоила раку: он давно и уверенно прописался в тройке лидеров в статистике смертности, и число заболевших год от году увеличивается. С чумой его можно сравнить еще и потому, что даже сегодня, в нашей просвещенной и образованной стране, этой болезни боятся. И об онкологии, как о веревке в доме повешенного, стараются не вспоминать и не говорить – дабы не накликать беду.
Тем не менее эта проблема, как и любая иная, не исчезнет и не станет меньше, если ее замалчивать. Именно поэтому в редакции за «круглым столом» собрались люди, для которых онкология – не чума, не приговор, а болезнь, с которой нужно бороться и которую можно победить.

Нина РЫБИК:
– Принять участие в сегодняшнем разговоре мы пригласили людей, которые не понаслышке знают, что такое рак, и по роду своей деятельности или по жизни так или иначе связаны с этим заболеванием. Медицину за нашим «круглым столом» представляют врач-онколог центральной районной больницы Александр Ильич Поволоцкий и врач-валеолог и председатель районной организации Белорусского общества Красного Креста Ольга Иосифовна Рудник. Светлана Казимировна Кутько, сотрудник Территориального центра социального обслуживания населения, – главный организатор благотворительных концертов, в том числе и для детей, больных онкологией. Для Алены Игоревны Ганулич, журналиста и психолога, и Виктора Викторовича Спиридона, педагога, рак на какое-то время стал, по сути, членом их семьи. А «золотому голосу Островетчины», преподавателю детской школы искусств Дануте Михайловне Блашкевич в свое время самой довелось услышать этот диагноз. К этой же категории с недавнего времени отношусь и я…
Столь разнообразный состав участников «круглого стола» обусловлен тем, что сегодня хочется поговорить не только о медицинских аспектах этой болезни и ее предупреждения, но и о социальных: о том, как общество относится к онкологии, как можно сломить существующие стереотипы в отношении больных и болезни в целом.
Александр Ильич, прежде всего хотелось бы обратиться к вам: люди действительно стали чаще болеть раком? Что говорит статистика и ваш личный опыт?
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– Когда в 1974 году я принял у Евгения Павловича Кононовича островецкую онкологию, на учете у нас стояло, как сейчас помню, 79 больных. Сейчас – почти 500. Это при том, что население района за это время уменьшилось на 13 тысяч человек.
Но эта статистика говорит не только о том, что стали больше болеть, но и о том, что сейчас от этой болезни меньше умирают: мертвые на учете не стоят… Наука, технический прогресс, технологии движутся вперед. Рак уже давно перестал быть приговором: выявленный на ранних стадиях, он успешно лечится, и наши пациенты затем живут долго и счастливо. Если еще пять лет назад треть вновь выявленных раков молочной железы в запущенном состоянии считались нормальным показателем, то сегодня даже один подобный случай – уже ЧП.
Нина РЫБИК:
– И тем не менее в нашем обществе, как мне кажется, существует своеобразная «онкофобия». Почему люди боятся рака как никакой другой болезни?
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– Тут я с вами не согласен. Мы, медики, были бы очень рады, если бы в обществе существовала, как вы говорите, «онкофобия»! К сожалению, беспокоит другое: люди не идут к врачу, пока «не прижмет»: надеются, что пройдет, переболит, рассосется… А когда приходят, сделать уже что-то сложно или даже невозможно.
В 70-ых годах, когда я, тогда еще начинающий онколог, был на учебе в Минске в институте онкологии и радиационной медицины, его создатель и на тот момент директор, профессор Николай Николаевич Александров, именем которого впоследствии и был назван этот институт, говорил: «Пока мы не дойдем до того, что люди будут относиться к диагнозу «рак» как к диагнозу «грипп», до тех пор мы с раком не справимся». И это правда.
Светлана КУТЬКО:
– Ну, мне кажется, сравнивать рак и грипп – это уже перебор. Хоть бы потому, что симптомы гриппа видны невооруженным взглядом, а рак начинается незаметно…
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– Тем не менее, когда я беседую с людьми, которым поставили этот диагноз, я понимаю, что симптомы были, но человек их игнорировал и не шел к врачу. «Желудок беспокоил?» «Да нет, не беспокоил.» «А изжога?» «Случалось. Попью соды – и пройдет…» И так сплошь и рядом…
Нина РЫБИК:
– Какие органы больше всего «любит» рак?
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– Если снова обратиться к статистике, то на первом месте и у мужчин, и у женщин стоит рак кожи – который, кстати сказать, успешно лечится. Опять же: при условии раннего выявления.
Далее у мужчин пальму первенства уверенно держит рак легких – с огромным опережением. А на третьем месте – рак предстательной железы, который в последнее время выявляется все чаще. Есть предположение, что через несколько лет он выйдет на первое место.
У женщин после рака кожи идет рак матки, затем – рак молочной железы.
Алена ГАНУЛИЧ:
– Насколько я понимаю, главная проблема лечения рака в том, что люди затягивают свое обращение к врачу. Как вы считаете, отчего это происходит? Это из-за нашего менталитета – ведь давно известно, что пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Или от нашей необразованности, а может, еще чегото? И как с этим бороться?
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– Да, это чистейшей воды психология, и с этим нужно бороться. К примеру, в Америке двадцать лет назад 70 процентов выявленного рака простаты у мужчин было в запущенной, третьей стадии. Сегодня – только 2 процента. И это потому, что там всеми способами и средствами людей убеждали, что нужно своевременно и регулярно проходить обследование – и убедили-таки! Причем первые 12 лет его проводили бесплатно, а сейчас – платно. И люди платят, потому что здоровье дороже любых денег.
Другой пример, его рассказал наш заместитель главврача Владимир Чеславович Можейко, который в рамках международного проекта знакомился с системой здравоохранения Латвии. Там до недавнего времени диагностику рака прямой кишки и дальше – толстого кишечника осуществляли, как и мы сейчас, дедовским методом – пальцем. Сегодня же каждому человеку, достигшему определенного возраста, в поликлинике дают обыкновенную с виду бумажку – хоть стоит она порядка трех долларов, которую человек должен использовать, справив свою естественную нужду, затем – положить в конверт и переслать в поликлинику. И все! Кого нужно, того позовут и обследуют более детально. Таким образом в течение пяти лет латыши «срезали верхушку» запущенного рака прямой кишки – а, повторюсь в который уже раз, болезнь, выявленная на ранней стадии, успешно лечится.
Виктор СПИРИДОН:
– Мы ведь и свои подобные примеры можем привести. Было время, когда такой же «чумой столетия» считался туберкулез, который был практически неизлечим. Но теперь, когда ежегодное прохождение флюорографии стало нормой жизни подавляющего числа населения, эта проблема потеряла свою остроту. Что же касается рака, то у нас почему-то расходуются миллионы, миллиарды на лечение больных, ведь каждый сеанс химиотерапии – это сотни долларов, и при этом не вкладываются средства в раннюю диагностику болезни.
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– Я бы не был столь категоричен. И деньги вкладываются, и результат виден. Вот недавно в СМИ прошла информация, что Минский городской онкодиспансер закупил сверхсовременный компьютерный томограф, аналогов которому нет ни в одной из стран СНГ. Другое дело, что онкология – наука весьма финансовоемкая. И конечно, мамограф или компьютерный тамограф – это, по большему счету, тот же рентгеновский аппарат, который можно установить в каждой районной поликлинике. Но для его приобретения нужно сегодня выложить, к примеру, 300 миллионов долларов – где их взять? А вот по 300 долларов каждые три недели для каждой женщины на проведение химиотерапии – это не так заметно…
Нина РЫБИК:
– Мне кажется, что сравнивать эти расходы не совсем корректно. Компьютерный тамограф нужен для диагностики, и никто не отрицает его значимости – но при желании и необходимости можно ведь и в Минск или Гродно поехать и обследоваться. Но когда человек заболел, то его нужно лечить. Не скажешь же больному: «Извините, но химиотерапию мы вам делать не будем, и пусть ваш рак прогрессирует. Сегодня нам деньги нужны для приобретения тамографа или мамографа».
Ольга РУДНИК:
– Мне кажется, если бы наши люди не игнорировали профосмотры, то проблема ранней диагностики рака не стояла бы так остро. «Мне только подписать» – это ведь в анекдот уже превратилось! Но это анекдот из жизни. Все правдами и неправдами ищут ходы-выходы, знакомых-друзей, чтобы «только подписать» и не идти к врачу. Даже элементарное – анализы умудряются не сдавать. Так это те, кому медкомисиию нужно проходить обязательно, а что говорить о других категориях – они годами не бывают у врача. А потом – ах, куда смотрели?!
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– Пример из жизни, что называется, в тему. Приходит ко мне женщина – известная в районе, как говорится, при должности, из тех, кто медкомиссию обязан проходить каждый год. А у нее рак четвертой степени. «Как же так? – спрашиваю. – У гинеколога когда последний раз были?» «Да лет восемь назад», – отвечает. «А как медкомиссию проходили?» «Так мне ее знакомые подписывали». Ну, и кто кому в данном случае сделал «доброе дело»? Теперь эта женщина проходит долгое и мучительное лечение, по счастью, успешно.
Нина РЫБИК:
– Уверена, что тех, кто читает эту статью, больше всего интересует вопрос: как уберечься от рака? Существует ли профилактика онкологии и в чем она?
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– В том, о чем сегодня мы так много говорили: в своевременных и, я подчеркну, качественных профилактических осмотрах специалистов. И в использовании тех технических средств, которые на сегодняшний день существуют. К примеру, абсолютно доступные всем ультразвуковое исследование и маммография со стопроцентной точностью выявляют рак молочной железы на самых ранних стадиях.
Алена ГАНУЛИЧ:
– Не так давно все средства массовой информации обошла новость, что звезда Голливуда Анжелина Джоли из-за того, что у нее высокая генетическая предрасположенность к раку, удалила обе молочные железы. Александр Ильич, хотелось бы услышать ваше мнение об этом нашумевшем поступке.
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– Это сделала Анжелина Джоли – и об этом знает весь мир. А в нашем районе то же самое сделали две женщины: удалили молочные железы не из-за того, что в них нашли рак, а по медицинским показаниям, из-за риска, что он может возникнуть. И никто об этом не знает.
Нина РЫБИК:
– Вот об этом – «никто не знает» – тоже хотелось бы поговорить.
Почему-то к раку в обществе отношение особое. Когда человек перенес инфаркт, то он ходит со своим диагнозом – который, кстати сказать, в плане смертности гораздо опаснее рака – как с орденом. А когда у человека обнаружили рак, то ему мало того, что самому нужно справиться со стрессом от этой малоприятной новости, перестроить свои мозги на новую волну, на борьбу, на новый образ жизни, так еще и утешать рыдающих родных и близких! Не знаю, как для кого, а для меня это было самым трудным. И хоть Александр Ильич утверждает, что об онкофобии медики могут только мечтать, рака у нас, чтобы ни говорили, боятся. Боятся, чтобы им не поставили этот диагноз – может, поэтому и не идут к врачу, выбирая позицию страуса: ничего не знаю и знать не хочу! И как это ни парадоксально, с опаской и с нездоровым любопытством смотрят на заболевших: а вправду ли рак незаразен? А как он выглядит? Сколько ей (ему) осталось?
Данута БЛАШКЕВИЧ:
– Да, вы правы: к больным раком у нас порой относятся как к прокаженным, как к живым трупам. Хотя, по большому счету, никто ведь не знает, когда и от чего умрет: сегодня человек здоровый, веселый и счастливый – а завтра попал под машину, или случился тот же инфаркт – да мало ли что…
Мне стыдно признаться, но в свое время, когда у меня заболела раком и мучительно уходила из жизни хорошая знакомая, я тоже испытывала подобные чувства. Я навещала ее, старалась поддержать, но мне было страшно. Может, поэтому, когда мне поставили этот диагноз, первой моей реакцией был панический ужас: я буду умирать, как она! И когда я приехала в клинику, меня не хотели госпитализировать – мест не было, я сказала, что никуда не уеду: мне было страшно потерять хоть день, хоть час… Хотелось как можно быстрее все узнать, все сделать – и жить дальше, как жила.
Виктор СПИРИДОН:
– У меня от рака умерла мама. У нее была четвертая степень, она болела два года, регулярно приезжала в областной центр на сеансы химиотерапии. Я тогда жил в Гродно, каждый раз приходил к ней в больницу, брал с собой дочку. И по поводу «прокаженности»: первое время теща была категорически против этого: дескать, нечего ребенку делать в этой больнице. А я видел, как для мамы это важно, как ей приятно, что рядом сын, внучка… Хотя у них там уже сложился свой коллектив, возникли свои интересы, темы для обсуждения…
А дома тоже и маме, и нам приходилось переживать и нездоровое любопытство типа «А что это у тебя с волосами?», и опасение лишний раз дотронуться… Особенно раздражало, что люди, которые этим интересовались, прекрасно знали, что с волосами и что с мамой… Но и с этим нужно смириться – и жить. Я считаю, что все у человека в голове, все зависит от его настроя. Мама во время болезни нашла для себя какие-то новые увлечения, цветами занялась… Хотя поначалу у нее была элементарная истерика, и мне даже приходилось разговаривать с ней довольно грубо и резко, чтобы вывести из этого состояния…
Алена ГАНУЛИЧ:
– Нормальная реакция человека, услышавшего этот диагноз. Психологи выделяют четыре стадии реакции человека на выявление у него рака.
Первая реакция – шок, то, о чем говорила Данута Михайловна, и эта реакция непредсказуема: человек в этом состоянии может сделать все, что угодно.
Вторая – отрицание: это неправда, этого не может быть. Почему я? За что мне это?
А потом наступает смирение и принятие ситуации. И затем – адекватная реакция, когда человек начинает осознанно бороться со своей болезнью.
Светлана КУТЬКО:
– Этот страх человека перед болезнью вполне объясним: для большинства слово «рак» является синонимом слова «смерть»…
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– Что в корне неправильно! Хотя и этому есть объяснение. Все знают людей, которые умерли от рака. И практически никто – тех, кто живет с этим диагнозом годы и десятилетия. Эти люди не афишируют то, что когда-то перенесли, об этом знают только они и их близкие. И я, как вы понимаете, не имею права назвать имя женщины, жительницы нашего города, у которой четыре локализации рака – и все они леченые, все прооперированные, – которая дожила с этим до пожилого возраста. И такие примеры не единичны. В нашей больнице работает женщина, которой сорок лет назад поставили диагноз «рак». Но об этих людях не знают… Зато, когда хоронят очередную жертву онкологии, все вздыхают: рак неизлечим…
Нина РЫБИК:
– Вы сказать не можете – но ведь сами люди могут! Вот известная российская писательница, автор женских детективов Дарья Донцова, которая в свое время тоже столкнулась с этой проблемой – у нее был рак молочной железы, причем в запущенной стадии, – написала честную книгу «Я очень хочу жить. Из личного опыта». Можно по разному относиться к творчеству Дарьи Донцовой, но эту книгу я бы посоветовала почитать всем – и здоровым, и больным, и их близким. Она помогает заболевшим осознать: ты не один такой, таких – много, и все они переживали то же, что и ты: страх, неверие в диагноз, мучительное лечение, неадекватную реакцию окружающих… А здоровым она помогает понять, что чувствуют их близкие и какая помощь им нужна.
Мне кажется, что именно общения с единомышленниками, с теми, кто «в одной лодке», больше всего не хватает больным и тем, кто рядом с ними. 
Я хочу обратиться ко всем присутствующим: как вы считаете, если бы люди, объединенные этой болезнью, их близкие, да и просто те, кому эта тема небезразлична, собрались вместе в какой-то клуб, сообщество, чтобы общаться, совместно решать свои проблемы и помогать другим – от этого была бы польза?
Алена ГАНУЛИЧ:
– Конечно! Ведь есть групповая терапия, и она весьма эффективна. Единственное сомнение – придут ли люди, согласятся ли вслух сказать: «У меня рак»?
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– А почему нет? Ведь приходят же люди в общество анонимных алкоголиков, чтобы вслух сказать о своей проблеме. Это было бы здорово.
Светлана КУТЬКО:
– Идея, безусловно, хорошая. А чтобы понять, получится или нет, надо просто попробовать – как когда-то мы попробовали сделать первый благотворительный концерт для детей-инвалидов. Тоже поначалу были сомнения: пойдут ли люди? А теперь эти концерты стали традиционными, нас спрашивают, когда состоится следующий. И те же инвалиды, которые раньше сидели в четырех стенах, теперь приходят в зал, поднимаются на сцену: они перестали чувствовать себя изгоями.
Алена ГАНУЛИЧ:
– Когда я досматривала своего больного онкологией дедушку, главная проблема, с которой столкнулась, был недостаток информации. Я не знала, что и как нужно делать, к кому обратиться за помощью, за советом, за подсказкой. Мне, двадцатилетней, было страшно брать на себя ответственность за жизнь близкого и дорогого мне человека. Я вот думаю: если бы тогда была подобная группа людей, насколько мне было бы легче справиться со своими страхами и проблемами.
Ольга РУДНИК:
– Мне кажется, что идея очень хорошая. Ведь больные люди могли бы собраться вместе и обсудить свои проблемы, которые, кроме них, мало кто понимает. Да и просто поговорить в неформальной обстановке по душам! Наше общество Красного Креста готово оказать всяческое содействие в этом полезном и нужном деле.
Нина РЫБИК:
– Последний вопрос: что бы вы хотели сказать в заключение нашей «круглостоловой» беседы?
Виктор СПИРИДОН:
– Когда умерла мама, все в нашей семье поехали и прошли обследование. Это не так дорого стоит – примерно 300-400 тысяч. И теперь мы все делаем это каждый год. Во время одного из обследований у тети обнаружили рак молочной железы – на самой ранней, первой стадии. Ее прооперировали, и она сейчас жива и здорова, вернулась на работу. А если бы надеялась на «авось пронесет», то неизвестно, чем бы все могло закончиться.
И второе. Общество нужно учить общению с людьми, больными онкологией, ведь порой человек и хочет помочь, поддержать, да просто не знает, что сказать, чтобы не обидеть, не задеть, не сделать больно, поэтому считает: лучше промолчу… И в этом воспитании нашего общества должны свою роль сыграть средства массовой информации – наш «круглый стол», думаю, станет в этом плане первой ласточкой.
Данута БЛАШКЕВИЧ:
– Да не надо к нам как-то по-особому относиться! Мы что, другими людьми вернулись после операции? Не нужна нам жалость, а тем более скорбь. Порой смотрят на тебя такими глазами, что так и хочется сказать: да живая я и умирать не собираюсь! Относитесь к заболевшим людям так, как вы относились к ним, когда они были здоровыми, – они ведь остались теми же людьми!
Александр ПОВОЛОЦКИЙ:
– В заключение хотелось бы сказать грустную, но правдивую вещь: никуда мы не денемся, хотим того или нет, но число заболевших раком будет увеличиваться. Растет продолжительность жизни, а с этим положительным показателем неразрывно связан и такой отрицательный, как заболеваемость онкологией: с возрастом у человека начинаются изменения в клетках, в том числе и их мутации, и появляются новообразования… Есть такое утверждение: когда средняя продолжительность жизни увеличится до 90 лет, девяносто процентов людей будут умирать от рака – остальные болезни они уже просто «перерастут».
И нет другого пути в профилактике онкологии, кроме как раннее выявление и последующее лечение. Любой иной путь – это запущенный рак, и это почти всегда – мучительная смерть, поэтому не врачу нужно тащить на аркане пациента на осмотр, не добрая подруга подписывать вашу медкомисиию, а вы сами, лично, хотя бы раз в год, должны, ради своего же блага и спокойствия, прийти к врачу и пройти обследование. Необходимая аппаратура и специалисты для этого есть – если не у нас, то в других больницах. И неважно, что вас ничего не беспокоит. Не беспокоит – и слава Богу! Проверьтесь, убедитесь, что все в порядке, – и живите дальше счастливо!
Берегите свое здоровье, ведь его не купишь ни за какие деньги – банальность этой истины не отрицает ее истинности.

Ты не один!

Однажды в твою жизнь вошло это слово, этот диагноз – «онкология», разделив ее на «до» и «после». И сколько бы людей – родных, близких, друзей – ни было с тобой рядом в этот момент, ты наверняка чувствуешь себя одиноко. Потому что все они живут в мире здоровых, а ты – в мире больных, где свой ритм, свои новости, свои радости и огорчения.
Тебе кажется, что ты один в этом мире? Ты ошибаешься! Нас, таких, как ты, много… И мы тоже очень часто чувствуем одиночество. И нам тоже хочется поговорить о том главном, что нас сейчас волнует, с теми, кто испытывает ту же тревогу, волнение, радость, переживания, что и ты. И нам тоже порой не с кем разделить все, что накопилось в душе. 
Давайте объединяться! Районная организация Белорусского общества Красного Креста и районная организация Белорусского союза женщин создают клуб «Ты не один» для людей, больных онкологией, и их близких, чтобы вместе бороться с болезнью и теми испытаниями, которые нам приходится переживать.
Если вы хотите стать участником этого клуба единомышленников, позвоните по телефонам: 7-08-44, (+37525) 753-70-34.
Ты – не один. И вместе мы – сильнее!

Источник: www.ostrovets.by